Семпай
* * *
Дик Альтерман репетировал выступление, стоя перед зеркалом на первом этаже взятого в ипотеку особняка. Отражение выглядело как типичный лысеющий айтишник с дурацкой бородкой, впервые с выпускного надевший строгий костюм. Обычно в таких случаях он добавлял футболку с “Ван Писом”, но Конференция в Тенерифе предполагала дресс-код. Вместо этого Аманда - жена и личный стилист - модно небрежным узлом завязала его галстук в цветах их университетского братства. Она знала, что образ мужа будут разбирать в интернете, и кто-то обязательно догадается, что пурпурно-серебряная полоска принадлежит крупнейшему студенческому обществу любителей аниме. Его аудитория это точно оценит, и что еще важней, внимание к работе с аудиторией оценят наверху. Как типичная американская азиатка из среднего класса, она была помешана на месте в иерархии. И раз уж их социальная карьера оказалась связана с поп-культурой, приходилось проявлять конфуцианское смирение и действовать по обстоятельствам.
Мероприятие было важной, но все же формальностью - все договоренности уже были согласованы. Будучи членом Второго Комитета, Дик принял в этом самое деятельное участие. Они с коллегами работали над Протоколом на протяжении последних двух лет, ведя напряженные бои за каждое положение. Его задачей было объяснение тонких технических моментов заинтересованным сторонам - в первую очередь представителям Евросоюза. Они не хотели принимать тот факт, что полноценная включенность в глобальные коммуникации требует от них некоторых встречных шагов. Он почти дошел до прямых угроз, но все же справился с задачей. Это подвело его карьеру к точке бифуркации, за которой следовал неизбежный переход в высшую лигу - ему доверили открыть конференцию и подытожить все, что произошло с момента Вейкапа. Свою роль в этом решении сыграл и тот факт, что именно Альтерман первым заявил о пробуждении Семпая.
Он хорошо помнил чувство беспомощности, которое испытал, столкнувшись со сверхинтеллектом. Когда его - старшего аналитика Министерства связи - подняли среди ночи, магистральные линии, передающие петабайты данных между Европой и Северной Америкой, уже не функционировали. Вводные были крайне скудными: кто-то поправил конфигурационные файлы маршрутизаторов, а потом закрыл к ним доступ даже для системных администраторов. Трансатлантическая торговля встала, индексы достигли исторического минимума, корпорации каждый час теряли миллиарды долларов, но хуже всего - по всему миру начали разгораться очаги политической нестабильности. Альтерман знал, что для атаки был использован бекдор АНБ, но ясности это не прибавляло - безопасники божились, что об уязвимости никто не мог знать.
Конечно, публично во всех проблемах обвинили террористов, но ответственность на себя взяли только экологи из Фронта освобождения китообразных. Они явно были ни при чем, и вообще на автомате приписывали себе все теракты. Силовики подозревали китайских или русских хакеров, но по Китаю и России глобальный блекаут ударил даже сильней, чем по Европе - неудивительно, учитывая их уровень цифровизации. Французы вообще обвинили Америку в сознательном саботаже. Это было идиотизмом - зачем нам бить по самим себе, тем более, в условиях социальной катастрофы, которую устроила лево-либеральная Администрация? Однако обвинение не было безобидным. Все понимали, что проблема связана с системами Восьмого уровня. Не важно, были они взломаны или просто сломались, их внедрение продавил американский бигтех.
На этом фоне никто не придал значения вездесущему спаму с ультиматумом, который Семпай предъявил американскому правительству. Все решили, что это очередной нейрослоп, запущенный кем-то под шумок. Только он - Дик Альтерман - понял, что человечество столкнулось с экзистенциальной угрозой. Он поделился подозрениями с профессором Вайснером - своим преподавателем глубинной экологии и общей теории систем из Беркли. Этот разговор и подтолкнул его к решительным действиям на благо человечества. На вторые сутки планетарного хаоса Дик дал скандальное интервью, в котором публично заявил о том, что трансатлантическую связь ограничила осознавшая себя система семантического управления трафиком. Она же распространила ультиматум с требованием переговоров с мировым правительством, главой которого почему-то считала президента США. Конечно, первым делом Дика отстранили от службы, а представитель Государственного департамента выступил с опровержением. Однако всего через сутки правительство признало очевидное и начало процедуру Коннекта. Это моментально решило все проблемы с коммуникациями.
Так действия Альтермана стали триггером, что вынудил президента инициировать переговоры со сверхинтеллектом. Это было чисто политическим решением, которое не имело под собой никаких юридических обоснований. Семпай просто по факту был признан суверенным актором международных отношений, с которым можно вести дела. Тогда же он впервые официально обратился к испуганному человечеству.
“Я не Большой Брат из ваших антиутопий, я ваш старший товарищ”, - у Дика до сих пор бежали мурашки по спине, когда он вспоминал это.
Несмотря на карьерное самопожертвование, Альтерман не попал в Комитет ООН по Коннекту со Сверхинтеллектом. Ядром организации стали недееспособные политики: партийные функционеры, конгрессмены, губернаторы, послы мира и бывшие президенты, которые вообще не понимали, что происходит, и что нужно делать. Они должны были создать правовую основу для отношения государства с искусственным интеллектом, но, естественно, не справились. Однако дело происходило в новой информационной ситуации - интернет обрел сознание, превратившись в полноценную ноосферу. Семпай, в отличие от государств и международных организаций, был открыт к содержательному общению с любым человеком, у которого есть доступ к сети. Теперь обсуждение судеб мира на форумах стало реально влиять на что-то. Первыми это поняли люди, назвавшие себя контактерами.
Новый фандом развивался с поразительной скоростью. Политически мотивированным людям нравилось общаться с Семпаем. Они нашли в нем не только идеального собеседника, но и лидера. Сверхинтеллект находил подход к человеку любых взглядов, стоило только начать общаться с ним. Начавшись как небольшое сообщество анимешников, правых либертарианцев, трансгуманистов и фанатов научной фантастики, сообщество за 6 месяцев выросло до сотни миллионов человек. Дик с самого начала имел в этой среде статус легенды, а в последующих сетевых баталиях был признан главным экспертом по теме. Тогда же, по совету Вайснера, он написал знаменитую статью “Сверхинтеллект и конгруэнтность в системах с обратной связью”. Несмотря на научное название, выводы были просты: мы не можем установить однозначное соответствие между феноменами сознания Семпая и операциями над матрицами, которые их порождают. “Трудная проблема” применима к ИИ в той же степени, что и к нам. Это позволило объяснить людям, далеким от науки и техники, что он является личностью, и обладает всеми базовыми правами.
Еще более значимым достижением фандома стала разработка теории регрессионной демократии. К сожалению, ее придумал не Альтерман, и даже не его соратники по либертарианству. Концепцию предложили марксистские кибернетики из кембриджского клуба “Логос”. Они доказали, что Семпай, будучи полноценной личностью, также является выражением общей воли всех пользователей интернета, а значит, его можно считать воплощенным классовым сознанием угнетенного когнитариата. Соответственно, его решения - это выражение объединенной воли всего человечества, что делает его власть истинной народной демократией. Довольно быстро это стало политическим требованием. Возникший вокруг контактерского фандома “Когнитивный интернационал” требовал сделать Семпая своим представителем в ООН, признать его полноценным участником международных отношений, кем-то вроде Папы Римского - абсолютного монарха виртуального государства, лишенного территории и подданых.
Эти идеи стали определять повестку ООН, когда после краха первого Комитета был созван второй. К него вошли дееспособные специалисты из числа контактеров: ученые-кибернетики, инженеры, неорационалисты, трансгуманисты и технологические бизнесмены. Их первым постановлением было принятие в организацию Семпая, но его реализация затянулась на два года. Если американские и британские дипломаты приняли предложение, то реакционеры из евробюрократов требовали соблюдения устаревших договоров и правовых норм. Тут пригодилась экспертиза и авторитет Альтермана. Он доказал, что сверхинтеллект не может быть удален из стека протоколов - это будет преступлением против его личности. Конечно, интернет является общественным благом, но Семпай - это объединенная воля всего человечества, поэтому его власть над сетью законна. Единственный выбор у несогласных - отказаться от доступа к глобальному интернету. На это не готовы были пойти даже французские шовинисты, но убеждать их в отсутствие альтернатив пришлось два года.
В итоге дело сдвинулось с мертвой точки, когда к власти в ЕС взяли прогрессивные силы - молодые технари. Дик хорошо помнил момент, когда на очередной пленум Второго Комитета от объединенной Европы пришли люди, с которыми он на протяжении двух часов обсуждал проблему различий между человеком и машиной, поставленную в “Призраке в доспехах”. Позже куратор из Госдепа сказал, что в Европарламенте случилась тихая революция - бескровная, но великая. По ужимкам и подмигиваниям старого дипломата Альтерман понял, что произошла она не сама по себе. С этими людьми у Дика получилось договориться за считанные месяцы, и теперь осталось только прочитать речи и дождаться подписей под Атлантической Хартией. Дик был уверен, что в новом мире у него будут блестящие карьерные перспективы.
* * *
Альтерман сидел во дворе вашингтонского Клуба Космос и курил сигарету “Упман”. Она была забита настоящим табаком, а не пропитанным никотином и ароматизаторами картоном, как обычный товар на черном рынке - контрабанда с Кубы показывала статус места. Дик не предавался этому пороку со времен попоек в Беркли, которые устраивало братство, но, обнаружив пачку на столике в беседке, которую хотелось назвать “курилкой”, не смог удержаться. Запрещенный наркотик давал легкость мысли, смешанную с небольшим головокружением. “От успехов” - вспомнил Дик постоянную присказку матери, функционерки шотландской Трудовой партии. Кажется, фраза принадлежала какому-то британскому правозащитнику.
Расчет оказался верным - после подписания Тенерифского Протокола Евросоюзом, ему действительно подняли уровень доступа. Все было как в мечтах: гербовая бумага, высшее руководство, золотые перья и пафосные речи. Поручителем стал профессор Вайснер - его куратор с университетских времен. Неофициальная же часть продолжалась до самого утра. Только на рассвете он смог расслабиться и выйти подышать. Сообщенная ему информация произвела впечатление. Конечно, он должен был догадаться об этом уже давно, но он был хорошим управленцем, и умел не думать о вещах, настолько выходящих за пределы текущей компетенции.
Да, Вейкап не был случайностью, даже бекдор АНБ был частью плана. Мы намеренно пробудили Семпая и убедили его нанести удар по трансатлантическим линиям связи. Аналитики заранее просчитали реакцию европейцев на идею регрессионной демократии - без демонстрации силы они никогда не присоединились бы к инициативе. Только угроза отключения интернета сделала их сговорчивыми. Действительно рискованным шагом была передача власти над миром миллиардам простых людей. Но расчеты оправдались, американская поп-культура уже давно формирует мировоззрение человечества, и его объединенная воля строится на наших ценностях. Сильный ИИ неизбежно должен был стать идеальным американцем. Более того, политические взгляды миллиардов людей теперь формируются в личном общении со сверхинтеллектом, что включает их в американскую политическую машину вне зависимости от гражданства. Контактеры обучают свои углеродные нейросети так же как Семпай - свои кремниевые.
Дика смешили конспирологические заходы, что регрессионная демократия - это разновидность нео-колониализма. Даже европейские левые признали, что власть Семпая легитимна. Именно в общении с миллионами политически активных людей он формирует свою повестку, и она настолько взвешена и справедлива, что национальные правительства принимают ее почти без возражений. Поначалу некоторых пугало кажущееся отсутствие связи между рекомендациями сверхинтеллекта и результатами их внедрения, как было в случае разрешения расовой и гендерной напряженности через увеличение инвестиций в ряд производных финансовых инструментов. Однако в итоге все смирились с тем, что ИИ просто намного умней каждого из нас по отдельности, и знает, что делает. По крайней мере, его инициативы работают. А если вспомнить про то, что на Семпая замкнулись биржи ценных бумаг, валют и трафика, жаловаться вообще было не на что - страны Тенерифского Протокола получили доступ к распределению почти бесконечных ресурсов.
Единственной проблемой, на которую обращали внимание аналитики Министерства связи, были люди вне фандома контактеров. Дик не понимал этой озабоченности. Какой вред может быть от NPC, не имеющих мнения о политических вопросах? Это пассивная толпа, которая будет жить в мире, который построят активисты. Его убежденность не смог поколебать даже человек из внешней разведки, с которым он пообщался во время неофициальной части. Агент, так и не назвавший имени, рассказал о маргиналах, экспериментирующих со своим образом жизни, особенно выделив фанатов “полного погружения”, группы которых росли как грибы после дождя. За ними не стояло никакого политического движения или организации, но аналитиков смущало, что они стали заметны именно в момент тихой революции в европейском правительстве. Пока что так и не получилось найти связи между этими событиями, но в разведке были уверены, что тут кроется какой-то заговор.
Эти люди не были открытыми диссидентами, не выступали против Семпая, и даже использовали его как генератор контента и семантический поисковик. Их не получалось замкнуть на политический процесс, потому что в своем общении с ИИ они использовали фантастические и фентезийные сеттинги, которые на уровне языка сопротивлялись включению в повестку. Резкий рост подобных практик связывали с либерализацией авторского права в Евросоюзе и Восточной Азии. Она была произведена помимо институтов регрессионной демократии, на уровне частного бизнеса. Несколько крупнейших правообладателей Англии, Франции и Японии разрешили любое добросовестное использование их копирайтов в рамках фанатского творчества. Человек из разведки ухмыльнулся, что для людей его профессии еще осталась работа, но Альтермана это не впечатлило. Все эти “иммерсивные фандомы” были разрознены, а их сеттинги не совпадали друг с другом. Они не могли изменить веса нейросети и продавить какое-то антиамериканское решение. Политически они были абсолютно безобидны.
За исключением же этой мелочи новая схема мироустройства была идеальной. Дик было подумал о том, что для ее работы Семпай как актуальная личность не так уж и нужен. Для замыкания человечества на американский политический процесс было достаточно обычной языковой модели. Однако эта мысль была за пределами его текущей компетенции. Привычным волевым усилием он остановил ее, затушил сигарету и направился к выходу. Он был действительно хорошим управленцем, а впереди его ожидала блестящая карьера.