Фандом душных бумеров
Массовая политика - та, в которой может участвовать любой - всегда была инструментом управления населением, а не допуском его к власти. Появившись в 19 веке, она более ста лет формировала субъектность современного человека с помощью централизованных общественно-политических СМИ. Они манифестировали бытие абстрактных общностей типа класса, нации или гражданского общества, которые и были субъектами политического процесса, героями медийного повествования. Обывателю оставалось одно - иметь мнение по поводу их действий, тем или иным образом отвечать на поднимаемые ими вопросы. Через это массы включались ассоциировали себя с абстракциями и становились единым целым.
Эта картина может выглядеть тоталитарно, но на самом деле, она вполне оптимистична. С одной стороны, население в любом случае не может быть субъектом реальной политики - для этого нужно обладать интенциональностью, которая есть только у индивидов и организаций. С другой, усилия государств по созданию глобального общественного мнения свидетельствовали о том, что им было дело до людей, их мыслей, желаний и проблем. Пусть этот интерес был чисто практическим (население было нужно для массовой войны и массового производства), но он все равно обеспечивал обратную связь. Власти обращались к человеку через СМИ не просто так, а с какой-то целью, что делало политическую повестку отражением реального управления и позволяло учитывать его при планировании своей собственной жизни.
В середине 20 века все изменилось. Массовые война и производство потеряли актуальность, а новых задач для населения не придумали. Теперь все, что от нас требуется, - не мешать работе государственных механизмов. Однако объединенные в абстрактную общность люди могут быть использованы с подрывными целями. Чтобы купировать это в 1960-х годах американцы запустили контркультурный фреймворк, представляющий собой множество замкнутых на себя фандомов. Подробно об этом я писал в Phronesis Krupte, тут же хочу рассмотреть судьбу массовой политики в новой культурной ситуации.
Переход к новому фреймворку не может быть одномоментным. Людям сложно отвернуться от массовой политики - она сформировала субъектность многих поколений, которые проживали свои жизни в качестве членов абстрактных общностей. Отказаться от нее - все равно что отказаться от самого себя. Более того, государства со своими бюрократиями и пропагандистскими аппаратами обладают колоссальной инерцией, и, несмотря на запуск контркультуры, не могут прост взять выключить политический процесс. Бюджеты на пропаганду выделены очень давно, и занимающиеся ей ведомства не собираются отказываться от финансирования. Однако контекст, в котором разворачивается политический процесс, изменился - пропала любая связь между медийным повествованием и реальным управлением.
И дело не только в том, что жизнь абстрактных медийных сущностей изменилась, что они проживают в СМИ сюжеты, не связанные с людьми, которых должны объединять. Сами сущности стали другими. Класс, нация и даже гражданское общество уступили место гипостазированным идеологиям.
Изначально идеология была своего рода пакетной услугой массовых медиа: сборником бессистемных положений и лозунгов, которые продавались скопом, и в которые можно было записать то, что нужно заказчику в данный момент. Это было естественным подходом в условиях крайне развитых, но все еще централизованных СМИ. Если персонализация невозможна, а охватить нужно миллионы человек, выходом становится идеология - заведомо противоречивый свод положений, может содержать любые положения. Это работало потому что идеология связывалась с абстрактной сущностью, была повествованием о ней, а через это автоматом “раскатывалась” на подключенных людей: марксизм на рабочих, национализм на представителей этноса и т.д.
Теперь ситуация изменилась. Героями медийного повествования стали идеологии как таковые. Это подняло уровень абстракции до предела. Сама история перестала быть пространством борьбы классов или наций, превратившись в цирковую арену, где разворачивается нехитрая драма из жизни идеальных сущностей, условно сваленных в “левую” и “правую” кучки. Это легко отслеживается по риторике общественно-политических медиа, которые показывают нам репризы про расизм, демократию, вокизм, левый либерализм, патриархат и примордиальный консерватизм. Даже национализм отвязался от конкретных народов и стал глобальной идеологией синтетической нации всемирно-отзывчивых гига-шлеп, которые ведут свой крестовый мем-поход против неведомых соевиков.
Обретя в медиа онтологический статус, идеологии перестали быть, пусть и бессистемными, но сборниками идей. Они не призывают даже к глупостям вроде “отнять и поделить”, я уж не говорю о таких вершинах политического рационализма как требование 8-часового рабочего дня или права голоса для женщин. За аудиторией теперь не признается вообще никакого интереса, поэтому ее не призывают к чему-то конкретному, только к ассоциации себя с размытыми образами абстрактных идеологий-персонажей. “Быть правым” или “быть левым” не означает участия в реальной политике даже в роли управляемого населения. Вся политическая деятельность сводится к попыткам верификации себя за счет отстаивания мнения по поводу абортов в США, трансгендеров или экономической политики Сингапура.
Несмотря на мощную накачку престижем общественно-политической сферы, в практическом отношении она действует как фандом - выключает людей из реальной политики, лишает их даже роли послушного населения населения, которым манипулируют. Смысл современной массовой политики - отмена масс. От людей требуется замкнуться в своем информационном пузыре и не предпринимать никаких действий. Какова базовая механика этого политфандома? Как и раньше, люди обязаны иметь мнение о новостной повестке, но оно больше не является инструментом мобилизации, не замыкается на реальное управление, а значит, не затрагивает реальные интересы людей. Прогревы становятся самоцелью.
Технически политфандомом крутится вокруг канона, продуцируемого глобальными информагентствами - этим новым пальпом, который рассказывает научно-фантастические, детективные и эротические истории про гипостазированные идеологии. По его лору, левая и правая идеологии существовали и будут существовать всегда. Это не выражение конкретных классовых или национальных интересов, как утверждал классический модерн, а абсолютные идеи как таковые, обладающие истинным бытием абстракции.
Конструируемая политфандомом субъектность может быть легко зафиксирована в общественно-политических блогах и комментариях. Это тот самый типаж душного бумера, который цепляется к людям в интернете, обвиняя их в приверженности неправильным идеологиям - неважно, левым или правым, “культурному марксизму” или “правому консерватизму”.
Отличие фандома душных бумеров и его главная проблема - это крайне куцее пространство сцены. Редуцированность свободного фанатского творчества, сведение его к эмоциональным реакциям на бесконечные прогревы, лишает людей личного суверенитета, способности производить желание. Все их помыслы сосредоточены на том как к ним относится выбранная ими гипостазированная идеология, насколько их мнение соответствует ей. Интенция политфандома направлена исключительно на абстрактного папочку в его левой или правой ипостаси, на ожидание престижа, который он может даровать. Естественно, в отсутствие замыкания на реальное управление, он остается глух к этим мольбам.
Эта базовая феноменология определяет крайне серьезное отношение к ролям, написанным для членов политфандома. “Левый” и “правый” действительно ненавидят друг друга. Сложно представить, чтобы среди фанатов “Звездных войн” была реальная неприязнь между сторонниками Империи и Республики. Людям не придет в голову заниматься такими глупостями, они понимают, что это игра, пусть и организующая их образ жизни. У душных бумеров все крайне серьезно, они следуют своим ролям, даже не думая о возможности смены амплуа. Маска Панталоне намертво приросла к лицу.
Эта серьезность определяет их отношение к чему угодно. Они все политизируют, включают в пространство прогрева. Любой феномен, любой индивид, любое интеллектуальное или эмоциональное движение вписывается в жесткую диспозицию идеологий. И проблема не в том, что они пытаются навязать роли другим, а в том, что они сами их принимают. Это максимальная степень невроза, если понимать его в смысле Phronesis Krupte - как тип включенности в социальное пространство. Если класс и нация давали выход на что-то реальное (профессию и этничность), то гипостазированная идеология - это полный отказ от самого себя.
Как избежать этих проблем? Вырваться из политфандома в реальную массовую политику уже невозможно - партии, парламенты, митинги и респектабельные СМИ стали элементами шоу на потеху душным бумерам. Но выход есть, он прост и очевиден: нужно выбирать другие фандомы, те, в которых возможно творчество, общение, порыв, истина. И таких очень много: настольщики, анимешники, косплееры, продюсеры с саундклауда, готические лолиты, фанаты винтажных рабочих курток, писатели фанфиков, любители научной фантастики - что угодно превосходит политфандом, том числе, по интеллектуальному потенциалу.