Might and Magic
Когда-то научную фантастику хотели переименовать в спекулятивную. Из этого ничего не вышло - бренд был слишком сильным, но это показывает базовую интенцию авторов, да и фанатов. Они рассматривают фантастику как мысленный эксперимент над обществом, попытку посмотреть, что будет, если изменить отдельные настройки привычного нам мира.
Второй тезис менее очевиден: между научной фантастикой и фэнтези нет особой разницы. Не сильно погруженные читатели воспринимают эти направления как противоложенные, и даже противоречащие друг другу. Но изначально никакого антагонизма не было. Произведения про магов и безумных ученых публиковались в одних журналах (например, в “The Magazine of Fantasy & Science Fiction”), одними и теми же авторами (например, Урсулой Ле Гуин), которые состояли в едином писательском союзе “Science Fiction and Fantasy Writers of America”. Не зря “Властелин колец” был принесен в США одним из отцов-основателей фандома научной фантастики.
Также важно, что и содержательно НФ не так сильно отличается от фэнтези. По большому счету, магия и наука в них мало различимы. Кроме того, есть направления, где разница между ними стирается полностью, например, фантастика про психические сверхспособности, где телекинез, ясновидение и столоверчение просто объявляются научными феноменами.
Тут мы можем составить небольшой силлогизм. Если смысл научной фантастики в социальных спекуляциях, а фэнтези является ее разновидностью, то миры меча и магии можно также рассматривать как рассуждения о мире, в котором мы живем.
В случае с классической научной фантастикой спекулятивность очевидна - авторы прямо описывают фантастические типы обществ будущего, и не скрывают этого. И так было всегда - от утопий до киберпанка. С фэнтези же дело обстоит сложней. Социальная повестка зачастую замаскирована. Как вообще описываются властные отношения в этом направлении пальпа?
Дефолтный подход - это описание усредненного абстрактного феодализма с королями, баронами и рыцарями. Эти титулы могут принадлежать людям, эльфам, гномам или великанам, но обозначают знакомый всем тип социальных отношений из европейского средневековья. Понятно, почему он так популярен - автору не нужно продумывать непротиворечивую картину власти со сложными взаимоотношениями множества акторов. Достаточно назвать кого-то королем, чтобы читатель сразу все понял: высшая власть принадлежит конкретному существу, передается по наследству, имеет религиозное измерение, огромную роль играют ближайшие родственники монарха, и в первую очередь - наследник, остро стоит вопрос о династических браках. Тут же появляются коварные фавориты, борьба за престол и прочие детали, известные читателю еще со средней школы. Готовый сеттинг из коробки.
Социальная критика тут может появиться только в отхождении от стандартного феодализма, например, в лице магов и их роли в мире. Или в явных анахронизмах - вокруг этого приема строятся бесчисленные истории о попаданцах.
Я же хочу остановиться на жанре, который максимально раскрывает тему социальной критики, и, на самом деле, полностью посвящен ей. Это так называемое городское фэнтези - истории о волшебстве, помещенные в сеттинг современной повседневности. В каком-то смысле, он зеркален попаданчеству. Магия в нашей реальности - это такой же невозможный артефакт, как калашников в мире эльфов. Однако в отличие от исекая, в городском фэнтези наш мир анализируется непосредственно, без сравнения с магическим средневековьем.
Давайте рассмотрим несколько характерных примеров. Я не спец по жанру, поэтому возьму произведения с одной стороны широко известные, а с другой - известные лично мне. Уверен, читатели найдут более подходящие иллюстрации к теме, и надеюсь, они пришлют их редакции через бота.
НИИ ЧАВО (т.е. ЧЕГО?)
Самый очевидный пример остро-социального городского фэнтези - это “Понедельник начинается в субботу” Стругацких. Для тех, кто не понял спекулятивного пафоса, они написали продолжение - являющуюся прямым памфлетом на советскую бюрократию “Сказку о тройке”. В книге описан советский институт, но занимающийся не ракетами или ядерной физикой, а магией. Сами авторы говорили, что этот ход был призван защитить повесть от устаревания. Описание актуальной науки станет пародией через 30 лет, когда неразрешимые теперь проблемы будут банальностью для школьников. Магия же - это удобная метафора чего-то сложного, непонятного и интересного, что, при этом, никогда не устареет.
Конечно же, повесть все равно стала ретро. Новые подходы к решению систем магических уравнений изобретены не были, но изменился социальный контекст. Описанное в книге общество выглядит чуждо, но именно это позволяет понять, что реально сказали Стругацкие в своей книге.
Известно, что НИИ ЧАВО - это пародия на Пулковскую обсерваторию, но дело не в ней, хотя место это серьезное и масонское. В целом академический мир СССР был пространством магии, но не физической или вычислительной, а социальной. Степени и звания открывали доступ к благам, недоступным советским профанам. Конечно, речь не столько про заграничные поездки и ведомственные санатории, сколько про доступ к информации о внешнем мире и к верификации на международной арене. Академия была единственным легальным и открытым интерфейсом к приличному международному сообществу, к связям с иностранцами, и непростыми: профессорами кембриджей и гарвардов, академиками и нобелевскими лауреатами.
В научных учреждениях, особенно таких непростых как Пулковская обсерватория, происходила настоящая магия, но это только самый яркий пример, к тому же, лично знакомый авторам (младший из братьев был астрономом и трудился в Пулково). В целом же, деление на магов и профанов по доступу к информации - это базовая механика советского общества. Диссидентство, радиоголоса, разговоры на кухнях (и доступ к правильным кухням!) - все крутилось вокруг этого. До предела эта метафора доведена в известном фанфике Крылова “Рубидий”, где описана судьба советских магов (то есть, людей знающих) в конце перестройки.
Инспектор-инквизитор из Праги
Следующий характерный пример, занимающий особое место в сердцах детей девяностых-нулевых - “Дозоры” Лукьяненко. Напомню сеттинг. В депрессивной постсоветской Москве орудуют маги, вампиры, оборотни и ведьмы. Орудуют не в ботанском стиле Стругацких - украсть диван, выпить литр газировки на неразменный пятак, а по-серьезному: устраивают кровавые ритуалы, охотятся на школьников и все такое прочее. За бардаком следят две секретные структуры: Ночной и Дневной дозоры. Автор словами главного героя описал их как полицию. В целом, стандартный ход для фэнтези и даже научной фантастики со всеми их ведьмаками и полициями времени. Однако у Лукьяненко полиций аж две штуки, причем, они друг с другом борются.
Что такое дозоры? Автор не говорит этого прямо, но стилизует их настолько точно, что догадаться несложно. Ночной (где работают хорошие светлые маги) - это очень советская контора с типично советскими проблемами в виде текущих в офисе труб и осыпающейся со стен краски. Там трудятся идейные товарищи, которые (с вечного бодуна) борят волшебную преступность и стоят на страже традиционных российских ценностей за среднюю по рынку зарплату. Конечно, с зарплатой все оказывается не так просто, да и с идейностью тоже, но герои до конца сохраняют явно симпатичную автору установку, что ради хорошего дела можно нарушить так называемые права так называемого человека. Ну вы поняли, Ночной дозор - это идеализированное магическое КГБ, борцы сумеречного фронта.
Дневной описан хуже, несмотря на то, что ему посвящена целая книга из цикла. Однако нам с ходу дают понять, что это гады: они сидят в роскошном офисе на Тверской, ездят на работу на такси, и вообще всячески пьют кровь из простых трудящихся. Т.е. это представители, скажем так, объединенного запада. Не обязательно сотрудники магического Сороса, но люди, явно выигравшие от 91 года: буржуи и олигархи.
Настоящий же смысл системы раскрывается дальше. Оказывается, что дозоры, несмотря на взаимную ненависть, подчиняются одному центру, а светлые маги и вампиры на самом деле - коллеги, чья задача - защищать магический статус-кво от профанов, то есть, не волшебников. И самое интересно тут заключается в том, что единое начальство “охранителей” и “либералов” сидит… в Европе. Конкретно Лукьяненко написал про Прагу, но это явно синдром утенка - мальчика из Астаны, впервые выехавшего за границы бывшего СССР именно в Чехию. Понятно, что более просвещенный автор сделал бы столицей европейской магии Страсбург!
Интересно, что организация магического начальства называется “Инквизицией”. Не думаю, что Лукьяненко имел это в виду, но так совпало, что “Инспектор-инквизитор” - это одна из высших степеней в некоторых масонских уставах, например, в египетском. Еще интересней, что по лору революцию 1917 года в России устроил Ночной дозор, т.е. хорошие светлые маги. А плохиши-кровопийцы из Дневного пытались им помешать.
Министерство магических дел
Но давайте от локальных сеттингов перейдем к глобальным. Самый популярный из них, конечно же, “Гарри Поттер”. Не будем останавливаться на преимуществах и недостатках текстов о мальчике, который выжил, а вместо этого посмотрим, как устроена власть в его мире. Картина ее весьма странная. Она кажется очень логичной, но из нее как будто вымарали целые куски. Давайте попытаемся восстановить их.
Во-первых, “волшебное сообщество” там не просто сообщество, а очевидное “сословие”. Люди живут в закрытом мире со своей денежной системой, имеют право на суд равных и специальную тюрьму - даже преступники из магов не заслуживают того, чтобы сидеть вместе с маглами. Далее, люди зачисляются в закрытую волшебную школу при рождении. Это похоже на элитные “паблик скул” - так, например, есть потомственные итонцы. Однако ничего не сказано про волшебные титулы или какую-то другую форму официальной верификации их положения. Существующие тысячелетиями чистокровные семьи так и не сподобились выписать себе бумагу о собственной знатности? Вряд ли! Скорей, этот момент был просто вымаран автором, и Дамблдор на самом деле Лорд Дамблдор.
Во-вторых, несмотря на отсутствие официального подтверждения о социальном статусе, у волшебного сообщества есть собственный орган власти - Министерство магии. С ним тоже не все ясно. Министерство по определению является частью правительства, исполнительной власти государства. Но волшебное ведомство секретно, в книгах оно открывается только премьер-министру, причем, не подчиняется ему, а добровольно информирует о положении дел и дает “рекомендации” как действовать в сложившейся ситуации. Можно было бы предположить, что Министерство магии - это как раз сословный орган, самоуправляемый “цех волшебников”, но об этом ничего не сказано, да и зачем называть цех - министерством? Кроме того, управляют им не самые знатные маги, а забитые акакии акакиевичи, которые вообще не могут противостоять злодеям - Волдеморту и его последователям. То есть, это именно министерство, нужное для управления волшебниками, и чиновников туда назначают. Очень похоже на часть реальной структуры управления Англией, где даже кабинет министров - это комитет Тайного Совета Его Величества. Так кто назначает министра магии? Тот же человек, который назначает всех остальных министров - Его (в момент действия книг Ее) Величество. И это главная цензурная правка. Несмотря на довольно подробное описание волшебной бюрократии, в книгах ни слова не сказано, что действие происходит в монархии.
В-третьих, если говорить о злодеях, непонятно, кто это такие и что им надо? Большинство из них относится к знатным семьям, они встречаются в закрытых клубах, где обсуждают революцию и захват власти, при этом, не предпринимают к этому никаких конкретных шагов, и не имеют четкого плана. Други члены волшебного сообщества знают о них, и спускают им с рук мелкие по феодальным распоняткам проступки типа убийства маглов, то есть представителей низшего сословия.
Все противостояние добра и зла крайне локально, но подается так, будто это Третья Мировая, и все персонажи относятся к ситуации очень серьезно. Другими словами, “волшебная война” - это внешние проявления борьбы на самом верху, между группировками аристократии. В ней решаются серьезные вопросы, но делается это кулуарно, что неизбежно вследствие крайней немногочисленности участников. Злодеи же - это типичная фронда, аристократические хулиганы без ясных целей. В шутку можно предположить, что это “партия наследника” - будущего короля Карла Третьего, а воду они мутят, чтобы сместить с трона засидевшуюся Елизавету. Сам же Волдеморт - об этом прямо сказано в книгах - бастард. Можно догадаться, чей именно.
Эта встроенная в текст цензура внезапно сближает английское городское фэнтези с советским. “Гарри Поттер” на всех уровнях пронизан идеей разделения людей на тех, кто знает и профанов на основе доступа к информации. От премьер-министра, чья высокая должность подразумевает знание о существовании магов, до читателя, который должен иметь представление о реальном устройстве Англии, чтобы понимать, что хотел сказать автор.
Тут прямо просится кроссовер про выпускника Хогвартса, который приехал в НИИ ЧАВО писать диссертацию. Или про то, что А-Янус, оказывается, закончил английскую школу для детей волшебников.
Феодализм на фронтире
Если говорить об американском городском фентези, то сложно выбрать какое-то одно произведение. Возможно, я просто плохо знаю тему. Но если смотреть на разные книги, фильмы, игры и сериалы, можно заметить, что они часто воспроизводят один и тот же мотив о феодальной раздробленности Магической Америки. Это ярко показано в вампирском сериале “Настоящая кровь”, где открыто существующие упыри живут в мире феодов с местными князьями, имеющими высшую власть над волшебными существами. Сами же они связаны сложными сетями взаимного признания и патронажа, постоянно делят территорию, занимаются крышеванием и т.п.
Это делает волшебных существ пародией на нетитулованных американских аристократов: членов политических семей, профсоюзных боссов, поднявшихся темщиков, сектантских гуру и лидеров этнических общин. Сообщества вампиров и оборотней со своими тайными судилищами, боевыми отрядами, крышеванием и лоббистскими группами - это довольно точное описание американского социального ландшафта. Нужно только заменить фэнтезийных существ на итало-американскую мафию, негритянских гейнгста, ирландских полицейских из Таммани-Холла и немецких социалистических иммигрантов.
Государство, если и появляется в такого рода произведениях, представлено “федералами” - задерганными чиновниками с перегаром в плохо сидящих костюмах, которые боятся сокращения вследствие закрытия Департамента Паранормальных Явлений. В реальной жизни правительство, конечно, играет куда большую роль, но так было не всегда. Всего век назад только-только был закрыт фронтир, и феодализм был практически неприкрытым. И даже теперь, в эпоху централизации и усиления государства, фундамент Америки остается тем же.
Всегда ли авторы городского фэнтези намеренно пишут жесткую критику реального общества? Думаю, нет. Но помещая невозможный элемент в реальность, они неизбежно приходят к этому. Существование магии в мире нужно объяснить, и объясняя его, авторы выходят на реальные механизмы власти. А так как сеттинг заведомо фантастический, то есть, безопасный, - пишут как есть.